Завтра телеканал “Россия” покажет документальный фильм “Лесные братья”, который по праву можно назвать уникальным. Его автор Лилия Вьюгина впервые на телеэкране затронула исторически спорную тему литовского сопротивления в послевоенные годы – историю “лесных братьев”. Фильм основан на подлинных документах – автору удалось поработать с рассекреченными архивами, использовать редкие кадры хроники. О том как создавалась эта картина и о судьбе документального кино вообще мы побеседовали с Лилией Вьюгиной накануне премьеры.

– Лиля, сейчас пошла своеобразная мода на документальные телесюжеты, и занимаются этим люди без специальной подготовки. Вы же отличаетесь от коллег тем, что имеете специальное образование – закончили ВГИК. Вы так рано захотели снимать кино?

– Когда я закончила школу, я приехала в Москву. До этого жила в Вильнюсе, но, наверное, никогда не считала Литву своей родиной в полной мере, потому что все наши детские игры во дворе заканчивались ссорами и восклицаниями типа “Уходи из нашего двора,ты – русская”. Но я покинула город вовсе не из-за этого, просто мне захотелось поступить во ВГИК на режиссуру документального кино. Я прекрасно отдавала себе отчет в том, что семнадцатилетняя девочка из Вильнюса без волосатой лапы, не родителей-режиссеров, не имеет шансов. Но поскольку школу я закончила с золотой медалью и багаж знаний все же был, я могла реально поступить на экономический факультет, где нужны были математика, география… Сейчас это продюсерский факультет.

– И что, сразу поступили? – Да нет, на второй год. Не удивлю, если скажу, что так просто, с улицы, туда не поступишь. Помню как преподаватель МФТИ на экзамене спросил – а зачем вы поступаете во ВГИК? Я ответила – потому что хочу здесь учиться. На что он парировал – А я хочу быть турецким пашой! – Неужели в семнадцать лет вы горели документальным кино? Обычно в этом возрасте девочки хотят быть актрисами, на худой конец режиссерами… – Я хотела хоть одним бочком прислониться к большому документальному кино. До этого я просмотрела все фильмы документалиста Вячеслава Виноградова и настолько была им вдохновлена, что решила свою судьбу так .

– Это было двадцать лет назад. Как вы считаете, что за эти годы произошло с документальным кино – развитие, регресс? – Смотря что считать документальным кино, ведь многие журналистские расследования сейчас тоже делаются в этом жанре. Но одно дело – телевизионная передача, где делаются закадровые синхроны, другое дело – документально кино, построенное по драматургическим приципам – с использованием изобразительных метафор, с закольцованным построением – вступление, главная часть, катарсис, заключение. Но главное различие в избразительных средствах, то есть если в телефильмах мы показываем то, о чем говорим, то в документальном кино важно еще использовать дополнительные решения, которые дают толчок к восприятию. А еще мне кажется, что документальное кино – это то, что нужно смотреть в кинотеатрах. Но что говорить об этом, когда хорошее художественное кино не смотрят.

– То есть, если жанр журналистского расследования процветает, то документальное кино переживает кризис? – О журналистских расследованиях так, наверное, нельзя сказать. К сожалению, сейчас любое телерасследование вызывает вопрос – кто заказал, особенно по части новейшей истории. – Ваш фильм “Лесные братья” – это документальное кино? – Наверное, это все-таки телевизионный документальный фильм. Хотя и не передача, потому что мы попытались делать фильм максимально по принципам документального кино.

– Как у вас появилась идея снять фильм о литовском сопротивлении? Сыграли роль детство и юность, проведенные в Литве? – Да, наверное. Меня еще в детстве бабушка пугала лесными братьями. В 60-х – начале 70-х была еще жива память о них и все их боялись. Да и сейчас многие, кто столкнулся с этим когда-то, вспоминают эти страшилки. И было чего бояться. Ведь это была и психологическая война – лесные братья нападали на гарнизоны, истребляли женщин и детей в то время как их мужья уходили на задания. От них ведь нельзя было скрыться, а сами они были неуловимы – выходили на поверхность только ночью, у них даже пароль был такой “Наше солнце – луна”. Прятались они в бункерах, которые в отличие от обычных землянок были вырыты на 3-4 метра под землей и тщательно замаскированы – сверху елочки, и даже поисковые собаки не могли найти их убежища.

– Но все-таки был какой-то момент, когда вы взялись за камеру, поехали в Литву…

– Да, толчок был, когда я узнала что последним человеком с которым встречался Берия на своем посту был главный лесной брат. То есть 25 июня он встретился с Йонасом Жямайтисом, а 26 июня Берию арестовали. На мой взгляд, это самый эксклюзивный момент нашего фильма – их встреча – генерала без армии, уже арестованного и высшего лица государства, лишенного уже власти но не знающего об этом. Только по ряду косвенных доказательств можно предположить, о чем они говорили.

– Вы предложили версию происшедшего?

– Да. Дело в том, что после смерти Сталина, Берия стал подгребать все под себя и заменять его людей на своих. Во главе компартии Литвы стоял Антанас Снечкус . Так вот Берия решил сыграть красиво – убрать Снечкуса, а на его место посадить главного врага Советской Литвы – генерала подпольной армии Жямайтиса. При этом Литва должна была у него стать плацдармом для проведения новой линии – он хотел объявить там свободу слова, свободу религии и частную собственность на землю, то есть делать то, что потом худо-бедно делалось в ГДР. – Историки разделяют такое предположение? -Да, литовские историки эту версию как раз подтверждают. Есть разные тому доказательства, к примеру выступление Снечкуса на июльском пленуме 54-года, когда он обвинил Берию в попытке переворота в Литве и установления буржуазного строя. – Вам оказывали содействие российские и литовские службы? – Я обратилась в ЦОС ФСБ и мне любезно ответили, что в их архиве никаких данных по Жямайтису и литовскому сопротивлению нет, и посоветовали обратиться к литовской стороне. А поскольку литовская сторона рассекретила все архивы бывшего КГБ Литвы, то они мне в свою очередь выдали все, что у них было, и помогая мне, даже задерживались после работы.

– Может быть потому что советская сторона в этой истории выглядит менее привлекательно?

– Я бы так не сказала. Банально, но в войне нет героев. То что творили НКВД-шники сопоставимо с тем, что творили литовцы, только за спиной НКВД стояла огромная махина Советского Союза, а за литовцами – ничего, поэтому их злобу и агрессивность в какой-то степени можно понять. С другой стороны, Литва не хотела воевать ни за фашистов, ни за коммунистов. И приход Красной армии на свою территорию многие искренне приветствовали, но когда Советский Союз начал проводить чистки и депортации, это дико озлобило литовцев – от этого пострадал каждый десятый литовец.

– Вам удалось пообщаться с потомками лесных братьев?

– Вообще сначала литовцы отнеслись очень настороженно – они подумали, что я приехала делать пропагандистское кино. Но когда мне удалось убедить их, используя остатки своего литовского языка, в том, что это не так, они пошли на контакт и оказались очень милыми людьми. Я общалась и с самими лесными братьями. Например, мне удалось пообщаться с главной связной Жямайтиса – она тогда знала все пароли, явки, клички – в 20 лет ее посадили, и год она просидела в одиночке – многие крепкие мужчины ломаются – но не сдала никого. Ей перебили позвоночник в четырех местах, и сейчас она похожа на крючочек. Я думала – сейчас вот разговорю ее, она будет говорить – “вот Советы такие- сякие”, но эта женщина заняла очень мудрую позицию, и разговорить ее в интервью мне не удалось – это не она плакала, а я – после разговора с ней.

– Ощущение такое, что ваши симпатии все-таки на стороне литовцев?

– Это как маятник. В начале фильма я на них нападаю, а потом людей становится жалко – ведь речь идет не только о событиях, но и о судьбах. С другой стороны, читая их устав, начинаешь смотреть на них иначе. К примеру была такая норма “В случае, если жители отказываются выполнить требование борца-партизана за свободу, последний может применить насилие, а в особых случаях и оружие, не отвечая за последствия его применения” или “Приказать всем колонистам покинуть Литву, а не подчинившихся – уничтожать”. Колонистам – это русским, но в этом документе еще мягко сказано. В других это “русские собаки”. Так что все неоднозначно.

– Вы делали реконструкции событий в своем фильме?

– Реконструкции – это самое примитивное, что можно сделать. У меня был очень богатый материал – и довоенная хроника Литвы, и литовский учебный фильм для служебного пользования КГБ. К тому же, у меня есть съемки всех мест действия в наше время – мне очень нравится такой прием – там и землянки лесных братьев, которые литовцы сейчас восстанавливают…

– Они гордятся этими страницами своей истории?

– Да, для литовцев это национальные герои. Там очень романтичное, трепетное отношение к ним. Но действительно, не уважать их сложно. У меня снимался лесной брат – все лицо в шрамах, отсидел 25 лет, еще и шутит. Многим из них повезло, что в 1948 году у нас была отменена смертная казнь. До этого сразу расстреливали. Во внутренней тюрьме КГБ, которая в Литве сохранилась в первозданном виде, все как раньше – от расстрельной камеры до кровоподтеков, чьих-то очков, следов пуль. Там же пыточная с холодной водой по колено, наблюдательный пост. В Литве эти места превратили в мемориал.

– Как вам удалось проникать в такие места?

– Официально пускали по письму от канала, но прежде всего было их горячее желание содействовать. Мне находили такие редкие фотографии, которые меня даже просили потом вырезать из фильма – на них так же как немцы фотографировались с повешенными и убитыми, НКВД-шники для отчетности снимались с уничтоженными лесными братьями. От меня ждали объективности.

– Удалось остаться объективной?

– Думаю, да. У меня в фильме даже литовцы спорят друг с другом – кто-то наезжает на лесных братьев, а кто-то их идеализирует. Раскол в отношении к ним был и раньше, а сейчас еще больше.

– Документальное кино – жанр не для всех, а те фильмы, что заставляет думать и анализировать – тем более. Вы не обращаете на это внимания?

– Это действительно так, и тут ничего не поделаешь. Все просто – чтобы читали, смотрели, слушали должно быть интересно. Есть законы драматургии. И мы тоже для того, чтобы заинтересовать зрителя, интригуем, используем детективные приемы. Иначе и быть не может – внимание зрителя надо уважать.

…”В июле 1953 года на один из подмосковных аэродромов приземлился военный самолет из Вильнюса. По трапу в сопровождении охранников спустился человек в наручниках. Прямо на летном поле человека посадили в машину. Куда его везли, он не знал. Как не знал и того, что доставлен в Москву по личному распоряжению всемогущего Лаврентия Берии. Но вот что было странно: с человеком в наручниках обращались не как с заключенным. Человека звали Йонас Жямайтис. Он был генералом подпольной армии и неофициальным президентом Литвы”. Так начинается фильм “Лесные братья” режиссера-документалиста Лилии Вьюгиной, известной зрителям по работам в циклах “Тайны века” и “Документальный детектив».

Елена КУЗНЕЦОВА

«Русский курьер» 19.04.04