Вышел фильм о Юло Соостере – самом известном эстонском художнике и лидере московского андеграунда 1960-х

Увидев «Лунный пейзаж» с можжевельниками, Хрущев заорал, что за такой формализм отправит художника в лагерь. На что Юло, как известно, ответил, что там он уже был.

«Я помню, с каким презрительным сожалением смотрели художественные советские комиссии на работы Юло Соостера, – написал однажды художник Михаил Гробман, присутствующий и в этом фильме. – Им и в голову не могло прийти, что эти работы останутся в искусстве, а все их имена будут стерты, как пыль, и забыты навсегда».

Мы дожили до этих времен. Московская и таллинская премьеры фильма режиссера Лилии Вьюгиной о Соостере, приуроченные к датам его рождения (17 октября 1924 года, остров Хийумаа) и смерти (25 октября 1970 года, Москва), состоялись, соответственно, в Третьяковской галерее, где его работы давно в постоянной экспозиции, и главном эстонском музее KUMU. В последнем был невероятный, ошеломляющий по карантинным временам аншлаг, свидетельствующий о реальном месте Соостера в иерархии искусства Эстонии, которая когда-то от него отказалась. Поэтому он стал московским героем.

Культовый персонаж

Его очень короткая жизнь вместила несколько эпох – довоенную свободу в маленькой буржуазной стране, послевоенный ГУЛАГ и мучительное завоевание оттепельной, но не слишком гостеприимной Москвы.

«Для наших художников Соостер был гуру», – говорит о нем филолог Виктория Мочалова, в прошлом – жена художника Ильи Кабакова, близкого друга Соостера и его постоянного соседа по мастерским. Сначала подвальным, потом, в конце 1960-х, чердачным, устроенным под крышей дома страхового общества «Россия» на Сретенском бульваре. Шестой этаж без лифта, черная лестница, по которой мощный Юло один поднимал на спине холодильник.

Кадр из фильма «Юло»

Мастерской Юло давно нет, мастерская ⁠Кабакова год назад передана Третьяковской галерее. Там ⁠идет ⁠ремонт, во время которого, чуть ли не в момент съемок фильма, ⁠была случайно обнаружена перенесенная туда после ⁠смерти Соостера коробка с сотнями его эскизов ⁠и рисунков. У Ильи Кабакова есть большое эссе – или, скорее, монография, ⁠первое настоящее исследование творчества Юло – «О картинах Юло Соостера. Субъективные заметки», где наш мэтр называет старшего друга своим духовным наставником. Он и был главной культовой фигурой московского андеграунда – единственным, имевшим опыт западной жизни и в анамнезе – традиции, усвоенные в европейской художественной школе. Огромного роста человек с очень яркими голубыми глазами, постоянной трубкой во рту и очень неправильной, с заметным акцентом, русской речью, которой многие готовы были внимать.

Русское название фильма – «Юло» – не требует комментария: говорим «Юло», подразумеваем «Соостер». Но для эстонцев Ülo – обычное имя, и местное название картины – «Человек, который сушил платок на ветру» – просто описывает повторяющийся сюжет лагерных рисунков Юло. О чем тоже есть воспоминание – художника Анатолия Брусиловского: «Стоит человек – зэк и на распяленных пальцах держит платок. Сушит. Постирал и сушит. А где его повесишь? Сопрут! На рисунке лицо человека, его странная поза так значительны, так серьезны… Нет, это не бытовой фактик, зарисовка лагерной жизни. Держит человек свою чистую душу в своих руках. И не дает ей запачкаться. А Гулаг, нары, воры, вертухаи – все это ниже, все это вне».

Брусиловский здесь тоже снимался – как и художники Борис Жутовский, Сергей Бархин, Владимир Янкилевский, режиссер Андрей Хржановский, директор Третьяковки Зельфира Трегулова, искусствовед Анна Романова, занимающаяся творчеством Соостера, его друзья и родные. Прежде всего сын, художник Тенно Пент Соостер, который проехал вместе с режиссером и оператором по местам, связанным с жизнью отца, включая Карлаг.

Опыт несвободы

В той самой выставке в Манеже 1962 года, устроенной к 30-летию МоСХа, где Хрущев громил неофициальных художников, участвовал и Соостер. Увидев его «Лунный пейзаж» с можжевельниками, генсек заорал, что за такой формализм отправит художника в лагерь. На что Юло, как известно, ответил, что там он уже был.Обвиненного в измене родине еще с четырьмя студентами (якобы у них был самолет, на котором они собирались лететь в Париж), Соостера в 1949 году осудили и отправили в Караганду.

Сегодня многие не представляют себе, что послевоенный вал репрессий в СССР был ничуть не менее массовым, чем в конце 1930-х. Рисунки Соостера – один из главных визуальных документов, свидетельствующих об этом ужасе. Он привез их оттуда сотни, сделанных вопреки действующему в лагере запрету. Однажды охранник, обнаружив пачку изрисованных листов, бросил ее в огонь. А Соостер вытащил, за что вертухай выбил ему передние зубы.

Обугленные по краям рисунки побывали с тех пор на многих выставках. Но благодаря фильму мы можем увидеть сам Карлаг, его столицу Долинку, где в 1954 году в клубе познакомились Юло и его будущая жена Лидия Серх – участвовали в одной выставке, устроенной к какому-то празднику. В бараках, где сидели зэки, до сих пор живут. В конторе, где сидит местная администрация, хранятся сотни тысяч дел репрессированных при Сталине. Дело Юло Соостера засекречено и спустя 70 лет после ареста. А дело Лидии утилизировали. Так проще: вывести документ из-под грифа «секретно» требует усилий и времени, а выкинуть можно все скопом и просто так. Недавно выкинули 300 мешков, признается в кадре человек в погонах, согласившийся показать сыну бывшего зэка единичные страницы дела его отца.

Как бывшему сидельцу, после освобождения Соостеру было запрещено жить в Таллине. Когда разрешили, он пытался вступить в местный Союз художников. Но Соостеру заявили, что его работы «искажают образ советского человека». И в 1957-м вместе с Лидией он уехал в Москву.

Дерево, рыба, яйцо

Фотографии московской жизни Юло Соостера, его семьи, коллег и друзей интегрированы в фильме в окна полуподвальной квартиры на улице Красина, где Соостеры жили, и в чердачный коридор, оживляя бывшую мастерскую. Его можжевельники, рыбы и яйца – три главные метафоры жизни и три основные формы в творчестве Соостера – встроены в реальные эстонские пейзажи, окружавшие его в детстве, проведенном на хуторе, в зажиточной, как раньше говорили, семье: десять коров, шесть лошадей, птицы без счета. Никто не мешал заниматься искусством, которое у Соостера было, конечно, родом из европейской школы, усвоенной в годы учебы в Высшей художественной школе «Паллас» в Тарту.

Соостера часто называют сюрреалистом, но кажущийся сюрреализм был лишь одной из линий его искусства, понимаемого очень узко, однобоко. Все творчество Соостера – изобретенная им система символов, и нет иного способа в ней разобраться, как только устроить академическую музейную выставку. Которой так и не случилось, по крайней мере, в Москве. Да и в Таллине полноценная ретроспектива Соостера в KUMU прошла 20 лет назад.

Теперь дополнительную сложность для устройства подобной выставки в России представляют межгосударственные границы. Несмотря на некоторое количество титульных вещей художника в Третьяковке, присутствие его работ в других музеях и в частных собраниях, львиная доля его наследия – более 3000 вещей – хранится в Тарту.

При этом, напомню, Соостер наш герой. Проиллюстрировав 90 книг (единственное, на что он жил), прежде всего фантастику, он так и не смог стать членом МоСХа: вступать в секцию графики не хотел даже пробовать, считая своим главным занятием живопись. А секция живописи для неофициальных художников была закрыта.

Еще была мультипликация. В 1968-м Андрей Хржановский предложил Юло Соостеру и его другу Юрию Соболеву нарисовать первый советский полнометражный анимационный фильма «Стеклянная гармоника», сценарий для которого написал Геннадий Шпаликов, а музыку – Альфред Шнитке. Премьеру даже успели отметить в ресторане Дома кино, но картину закрыли, усмотрев в сказочной иносказательности сюжета аллюзию на «Пражскую весну», которую как раз только что подавили. Это был не единственный, но главный мультфильм Соостера, заново показанный лишь через 20 лет

Хржановский впоследствии вместе с мультипликаторами Валерием Угаровым и Тенно Соостером снял две анимационных ленты о Юло – «Пейзаж с можжевельником» и полнометражную «Школу изящных искусств». Они не просто напоминали о нем, но воспринимались как возвращение Юло в московскую жизнь и давали поводы для очередных выставок. Первой из них открылась в 1989 году старейшая московская галерея «Ковчег». В основном это были, как уже сказано, небольшие проекты, не дающие адекватного представления о его творчестве. Новый фильм – еще одна попытка вернуть Соостера в нашу жизнь.

ИРИНА МАК